Она что-то скрывает - Страница 32

К оглавлению

32

На прощанье Гында барским жестом вручил мне визитную карточку.

– Будут вопросы – звони, – заявил он.

Вопросы – только у него.

У меня к нему вопросов нет.

…В четыре утра бородатая детинушка храпела в комнате, выводя замысловатые рулады, а я на кухне добивала последний абзац статьи… Слушать Федин храп было невыносимо! Мало того что притащился среди ночи, так ещё и устроился спать на диване. Но не могла же я выгнать за дверь, в беспросветный мрак ночи пьяного коллегу! Да, Федя был немного пьян. Мы честно поделили коньяк: мне – рюмочку, ему – всё остальное. Зато над косичкой я покуражилась. Она оказалась на удивление вкусной…

Я подошла к дивану и несколько раз ткнула кулаком тушу мамонта. Бородач перевернулся на другой бок и притих.

Надолго ли?

Не раздеваясь, я упала на кровать…

Мобильник два раза вскрикнул раненой птицей – это прилетело SMS от Никиты:

«Смотри там у меня!»

Глава 12
Принудительная опись имущества

Всего за пару дней оставшийся снег растопило солнцем, а тёплый ветер высушил город. Куда исчезли бескрайние лужи с дорог и тротуаров – их словно и не было. Везде сухой асфальт… Едва сошёл снег, задвигались, закопошились, как трудолюбивые муравьи, дворники, выгребая из-под деревьев и кустарников пласты многокомпонентной грязи. Они собирали мусор, бутылки, листву в гигантские пластиковые пакеты, и теперь по обочинам дорог вместо недавних сугробов громоздились горы туго набитых мешков. Солнце сияло в голубом небе, рассеивая золотые брызги, воздух нагревался и дрожал, на деревьях появились тугие почки, готовые выстрелить свежими листьями. Природа словно приглашала поучаствовать в празднике обновления – забыть о печалях и заботах, оставить всё в прошлом и поверить, что уж теперь всё будет хорошо…

– Ты сегодня какая-то опухшая, – радостно сообщила с утра Королева Корнеплодов. Наконец-то и на её улице наступил праздник: Юля заявилась на работу с глазами заплаканной китаянки.

Проклятый сыр-косичка!

Он ужасно солёный, но я упорно покупаю его пятый день подряд. В результате вся жидкость, выпитая за ночь, остаётся со мной. А сидя за компьютером, выпиваю я немало. Как минимум литров пятнадцать. И теперь это всё у меня на лице. Трудно представить, какой восторг я испытала, взглянув сегодня утром в зеркало. Так как терять было нечего, отправилась на кухню и доела коварный продукт – стояла у холодильника и жевала косичку, а волокна свисали изо рта нарядной бахромой…

– Нет, ты очень плохо выглядишь! – сокрушённо покачала головой Виктория Анатольевна. – Очень!

Я поняла: она меня ненавидит. По её мнению, я слишком: 1) молодая, 2) худая, 3) подвижная. Теперь Королева Корнеплодов может добавить к списку со знаком «–» ещё один пункт: 4) опухшая. Но не долго ей осталось радоваться – через пару часов я вернусь в нормальное состояние…

Мамуля позвонила из Вены. Вчера они ходили в оперетту. Их график загружен – увеселения и экскурсии сменяются, как картинки в калейдоскопе. Потом трубку взял Юрий Валентинович и поведал, какие героические усилия прилагает «Риточка», пытаясь развеять тоску, вызванную увольнением. То есть развлекается девушка на полную катушку.

Об удочерении Юра даже не заикнулся!

Ну вот…

Почему я зациклилась на этой бредовой идее? Как меня зацепило, а! Вероятно, несмотря на возраст, вопрос так и остаётся чрезвычайно болезненным. Глубоко в сердце спрятано желание попробовать себя в роли, которую мне никогда не предлагали. Кому-то никогда не испытать, каково это – быть женой, или матерью, или чьей-то младшей сестрой, а в моём случае – любимой папиной дочкой…

Наверное, ощущения прекрасны.

Но… изведать не довелось.

Зато теперь я – любимая внучка! Взяв под патронаж Иннокентия Михайловича, нежданно-негаданно обзавелась дедом. Он славный старик, не зануда и не мизантроп. Как часто долгая жизнь с её тяготами, несправедливостью и – под занавес – выматывающими болезнями – заставляет людей озлобиться! Длинный путь деда Кеши превратил его в философа. Он наблюдает за действительностью немного отстранённо, как человек, давно приехавший с ярмарки и уже морально готовый к другому, заключительному, путешествию. Память Иннокентия Михайловича – кладезь занимательных историй, отточенных размышлениями до образа мудрых притч. Однако он никогда не заводит разговор первым, зная, как легко старику снискать славу надоедливого болтуна. Деда Кешу не утомляет возня правнуков, он не делает им замечаний. Поэтому в его крошечной комнатушке всегда обнаруживается какая-нибудь глазастая инфузория, притаившаяся под столом…

– Вы там не переусердствуйте с развлечениями, – ворчливо сказала я Юрию Валентиновичу.

– Ну, а ты как поживаешь?

– Всё отлично. Беру интервью. Пишу статьи. Добываю новости. Ем сыр-косичку…

А ещё – пытаюсь сдать квартиру.

Мне пока так и не удалось найти достойных квартирантов, а пора бы. Нет, желающих въехать в новое, чистое, с приличной мебелью жильё – хоть отбавляй. На мобильник постоянно звонят посредники или клиенты, и я срываюсь с места и мчусь в другой район города, чтобы продемонстрировать товар…

Как выяснилось, у меня жуткий характер.

Раньше и не догадывалась.

Но мне никто не нравится! В каждом потенциальном квартиросъёмщике я вижу скрытую угрозу: этот будет водить шумные компании и раздражать соседей, тот обязательно испортит мебель и угробит сантехнику, эти двое наверняка вскоре разразятся тройней и из тихой семейной пары превратятся в шумную банду…

32