Она что-то скрывает - Страница 56

К оглавлению

56

Так и не разобравшись, связаны ли между собой эти два события, я набрала номер ветерана. Слушая гудки в трубке, заранее улыбалась: как приятно сообщать человеку хорошую новость… Сейчас мой дед обрадуется!

Ответила внучка Иннокентия Михайловича.

– Здрасьте-здрасьте, – не переставая улыбаться, сказала я. – Это Юля. Давайте скорее зовите к телефону деда, у меня для него шикарное известие! Мы выиграли битву! Мы идём в мэрию на торжественное заседание! И дед получит ключи от квартиры! Ну, Таня, быстрее зови Иннокентия Михайловича, мне не терпится сказать ему!

– Юля, здравствуй, – устало и как-то тускло произнесла в трубку внучка Иннокентия Михайловича. – Ты знаешь, – она всхлипнула, – дед умер сегодня ночью… Я как раз собиралась тебе позвонить…

Глава 21
Редис в качестве антидепрессанта

Отгремел праздничными салютами День Победы, промаршировали по Красной площади войска. Зацвели яблони и черемуха, распустились тюльпаны, превратив город в благоухающий весенний сад…

В открытое окно аудитории врывался свежий ветер, солнце радостно сияло.

– Что с тобой? – возмутилась Лиза. Она смотрела на меня гневно и одновременно растерянно. – Юля, но ведь так нельзя! Ты снова не подготовилась! Как нам заниматься? Да и сейчас отсутствуешь, совсем не слушаешь меня!

– Только что с похорон, – мрачно сообщила я.

– О, – тут же отпрянула учительница. – Надо же. Извини. Почему ты не отменила урок?

– А зачем? – пожала я плечами. – Главная роль в траурном мероприятии была отведена не мне. К счастью.

Эту роль исполнял дед Кеша. Ордена и медали ветерана блестели на ярком солнце. Моё сердце сжималось от боли и ощущения вины: наверное, славный старик прожил бы на несколько лет дольше, если бы родственники и я не вовлекли его в борьбу с бюрократической машиной. Так ли нужна ему была эта квартира? Конечно, он хотел оставить её внукам, однако всё это стоило неоправданно больших усилий…

И безрезультатных!

Ведь квартиру Иннокентий Михайлович так и не получил. Выходит, я наполнила последние месяцы его жизни мелочной суетой…

На похоронах, погружённая в свои мысли, я никак не могла сосредоточиться на происходящем, а сочиняла и сочиняла в голове гневную и ядовитую статью.

Но зачем?

Главное – ушёл классный старик, бывший источником добра и душевной теплоты не только для своей семьи, но и для всех, кому случалось оказаться рядом…

…– Извини, – повторила Лиза. – Я зря тебя обвиняю.

– Конечно, зря. Если ещё вспомнить, что это вторые похороны за три месяца, – тоскливо и обиженно пробубнила я.

Жалейте меня!

Я несчастная!

– Ой, – вовсе растерялась Лиза. – Какой ужас! Юлечка, прости!

Англичанка была полностью деморализована. Но совесть тут же скорпионом впилась мне в печень: вообще-то с моей стороны это был эмоциональный шантаж. Я не подготовилась к уроку вовсе не из-за того, что надо было участвовать в траурном мероприятии, а из-за лени…

Нет, это даже не лень, а какое-то оцепенение, – я впадаю в анабиоз, увидев, какой объём знаний предстоит впихнуть в мой бедный мозг. Мне почти открылась ужасная тайна: я никогда не смогу говорить по-английски. Но признаться в этом Лизе – разочаровать милую девочку. Поэтому я выбрала для оправданий беспроигрышный аргумент. И он подействовал. Услышав о том, как жестоко обошлась со мной судьба в последние три месяца, Лиза уже не может продолжать урок, она расстроена, в её карих глазах сияет искреннее сочувствие…

Подвезла Лизу до офисного центра, где у неё корпоративное занятие.

– Эти ребята, наверное, уже вовсю болтают по-английски? – с завистью спросила я. – В отличие от меня.

– У них очень сильная мотивация. Да и начальство хорошо стимулирует, – улыбнулась Лиза. – Они из кожи лезут, чтобы выбиться в отличники.

– А я – двоечница. И у меня атрофирован речевой центр мозга.

– Однозначно, он у тебя атрофирован! – засмеялась Лиза. – Стоит пообщаться с тобой несколько минут, и сразу это понимаешь.

– Вот видишь. Я никогда не выучу английский.

– Выучишь сразу же, как только почувствуешь, что он тебе нужен. Если вообще нужен.

Да, верно.

Пора бы признаться – затея была неудачной, самое время от неё отказаться. Хватит уже мучить себя и Лизу.

– Знаешь, зато у Вани речевой центр активизировался невероятно! Вчера пыталась посмотреть фильм – не удалось! Ребёнок заглушает телевизор, болтает без умолку! Ощущение – словно прорвало плотину!

– Как я за тебя рада!

– А как наш папуля рад! Он ужасно переживал из-за сына. Комплексовал и нервничал. Теперь счастлив: сынок наконец-то заговорил.

– Уже не пилит тебя, что пошла работать, а не сидишь дома?

– Пилит-пилит. Он принципиально не согласен.

– Ну, понятно. Хочет вечером приходить домой к накрытому столу. А ты – рядом в миленьком переднике, с поварёшкой наперевес. Ребёнок умыт и причёсан, и держит наготове картинку, нарисованную для папы. Какая идиллия!

– О, это не про нас, – засмеялась Лиза. – Готовить я не успеваю, конечно. Иногда у меня бывают занятия и в девять вечера. Приходится договариваться с бабушками, чтобы забрали из садика Ваню… Вот, даже тебе умудрилась один раз подбросить ребёнка. Как считает муж, это ненормальная ситуация. Я должна сидеть дома с сыном.

– А финансы позволяют? Вы сможете прожить на одну зарплату?

– Конечно. Финансовых проблем у нас нет. Мой заработок – это несущественно, капля в море. Трачу не на семейные нужды, а на духи и губную помаду.

56